Первый тип воинских повинностей, как и в предыдущую эпоху, основывался на ленно-вассальной системе. На Западе десятки тысяч людей – богатых и бедных, мужчин и женщин, молодых и старых – были обязаны нести различные воинские повинности у своих сеньоров за фьефы. Такая же ситуация сложилась и в Иерусалимском королевстве. 

Согласно Иерусалимским ассизам, представлявшим собой «компиляцию юридических текстов с конца XII до второй трети XIII в.»146, вассалы должны были прибыть «на службу верхом и с оружием» по зову своего сеньора «во всех районах королевства». Одни служили в качестве рыцарей, другие были сержантами; но для всех служба было исключительно долгой (1 год), так что в крайнем случае вассал мог всю свою жизнь провести с оружием в руках.

 По сведениям Жана д'Ибелина, в Иерусалимском королевстве 675 рыцарей состояли на обязательной службе. В ассизах Романьи зафиксировано, что каждый вассал обязан лично служить до 60 лет; затем его заменяет сын или, за его отсутствием, какой-нибудь рыцарь, вместо которого могут служить 2 оруженосца; время службы составляло 4 месяца в замке, 4 месяца на границе, тогда как остаток года можно было провести дома. 

В Германской империи король, получив согласие князей на рейхстаге, созывал рыцарей в императорский поход (Reichsheerfahrt) по эту сторону Альп или в Италию. 

В первом случае, согласно «Саксонскому зерцалу» и «Швабскому зерцалу», между призывом и выступлением соблюдался интервал в 40 дней; во втором случае интервал увеличивался до одного года шести недель и трех дней (410 дней): срок удивительно долгий, впервые зафиксированный в середине XII в. в «Установлении о римской экспедиции» (Constitutio de expeditione romana), соблюдался, по крайней мере, несколько раз, и о римских походах (Romfahrt) Генриха VI и Генриха VII было объявлено соответственно 10 августа 1189 г. и 15 августа 1309 г., а начался первый из них 21 сентября 1190 г., второй – 1 октября 1310 г. Между тем, все большее ослабление императорской власти не замедлило проявиться в различных ограничениях воинских обязанностей.

 Согласно «Privilegium minus» 1156 г. герцоги Австрии добились права участвовать только в тех императорских походах, которые велись в пределах провинций Империи и соседних королевств. В XIII в. маркграфы Бранденбурга были обязаны безусловной военной службой королям Германии только в Саксонии и Тюрингии. Начиная с 1212 г. Чехия была освобождена от участия в римских походах в обмен на обычную денежную выплату. 

В «Саксонском зерцале» провозглашается, что «<...> служба должна осуществляться в пределах Тевтонской земли, входящей в состав Римской империи. Все, наделенные землями к востоку от Заале, служат в Польше, Словакии и Богемии. Шесть недель должен ленник служить своему господину за счет господина.

В том же сборнике упоминается, что «<...> все другие, держащие имперские лены <...>», должны принять участие в римском походе; однако им позволено откупиться от этой обязанности, выплатив десятую часть годового дохода с этого имущества. Это – значительное послабление, по сравнению с серединой XII в., когда не явившийся в армию подлежал штрафу, равному половине дохода с его фьефа. Даже обязанности прислуги (Dienstleute) постепенно смягчались. 

Правда, к службе королю прибавлялись более частые и обременительные повинности владетельным князьям, несмотря на схожую тенденцию к их ограничению во временном и пространственном отношении и возможности откупиться деньгами. Не было еще полностью забыто и старинное каролингское правило о трех месяцах неоплачиваемой службы: в 1234 г. папа Григорий IX предупредил германских князей, готовых появиться в Италии, что в течение трех месяцев, помимо времени на переезд, они будут служить за свой счет.

 В Италии же система феодальных обязанностей вовсе не пришла в упадок. Так было в Сицилийском королевстве и в северных княжествах (графстве Савойе, маркграфстве Монферратском и др.). В Папском государстве в XIII в. бароны, бывшие вассалами св. Престола, должны были «соблюдать мир и вести войну против всех»; в 1212 г. Иннокентий III пожаловал Аццо д'Эсте Анконскую марку в обмен на службу 100 рыцарей в течение одного месяца каждый год.

 Кризис феодальной системы обнаружился даже в самых могущественных и организованных государствах.

 В Англии, пережившей сумятицу гражданской войны между сторонниками императрицы Матильды и Стефана Блуаского, Генрих II, спустя несколько лет после своего восшествия на престол приказал провести опрос главных держателей фьефов (1166 г.), в ходе которого им были заданы четыре вопроса: сколько они имели вассальных рыцарей до смерти Генриха I в 1135 г.? скольким рыцарям, жившим в доме сеньора, были пожалованы фьефы? сколько рыцарей получили во фьеф собственно земельное владение? каковы были имена рыцарей, получивших фьефы? (Эти сведения должны были позволить королю обнаружить тех рыцарей, кто не принес ему клятву верности).

 Ответы были занесены в знаменитые «Книги баронов» (Cartae baronum): 283 главных держателя заявили в общей сложности о 6278 7/8 рыцарских фьефах. Итак, обязательной службе подлежали только приблизительно 5000 рыцарей. Оставшаяся тысяча рыцарей, скорее всего, представляла собой некий резерв из малолетних, стариков, калек и больных. Например, в феодальной зависимости от монастыря св. Эдмунда находились 50 рыцарей, тогда как обязательной службе подлежали только 40; во владения Абингдонского монастыря, который должен был королю 30 рыцарей, входили 33 воинских феода (feoda militum).

 Обязательная службавключала три повинности: первая – походная служба, игравшая второстепенную роль, исчезла почти полностью; вторая – сторожевая служба, неоднократно упоминавшаяся, по крайней мере, до начала XIII в., чаще всего заменялась денежным взносом. Например, Жослен Бракелондский засвидетельствовал, что в конце XII в. каждый из 50 рыцарей монастыря св. Эдмунда выплачивал аббату 29 пенсов в течение 20 недель, когда ему полагалось в порядке очереди нести сторожевую службу; затем этот же автор показал, как благодаря настойчивости аббата Самсона размер взносов увеличился до 3 шиллингов, тогда как длительность службы снизилась до четырех месяцев. 

Остается войсковая служба, в правление первого Плантагенета ставшая гораздо менее обременительной: продолжительность службы уменьшилась на одну треть, с 60 до 40 дней, и добиться ее несения за Ла-Маншем стало практически невозможно, даже если речь шла о защите континентальных владений английских королей.

 Более того, во второй половине XII в. распространяется, под названием щитовых денег(scutagium), откуп от службы за плату 6 пенсов за день, т. е. 240 пенсов или 1 фунт стерлингов за 40 дней. Монархия не только сознательно шла на подобные действия, но и позволила главным держателям поступать так же по отношению к их собственным вассалам, при одном условии – соблюдении фиксированной квоты обязательной службы. 

В то же время взимание щитовых денег, гораздо более систематичное и распространенное, чем во Франции и Германии, можно объяснить демилитаризацией некоторых вассалов, увеличением денежного обращения и появлением рыцарей: либо из коренного населения, либо иностранцев, готовых служить за плату в течение неограниченного времени. Использовался и другой метод, напоминающий систему «снаряжающих» и «воюющих» каролингской эпохи: король созывал только часть своего войска, требуя от тех, кто остался, снарядить, либо прямо, либо косвенно, в виде налога, собранных воинов.

 В 1157 г. Генрих II собрал только треть людей, которые должны были нести обязательную службу; так же поступил и Ричард I в 1191 и 1194 гг.; в 1197 г. он предложил всем английским держателям снарядить 300 рыцарей для службы в Нормандии и платить им в течение года; в 1205 г. Иоанн Безземельный приказал своим главным держателям, чтобы девять рыцарей снаряжали десятого и выплачивали ему по 2 шиллинга в день на содержание.

 Проблемы, омрачившие последние годы правления короля Иоанна, малолетство Генриха III, продолжительные периоды мира в его правление, политический кризис 1258-1265 гг. повлекли за собой еще большее ослабление феодальной системы. 

Сложные сделки между монархией и главными держателями (последние действовали скорее в индивидуальном, чем в коллективном порядке, радея за свои личные интересы) привели к резкому уменьшению квот. К началу правления Эдуарда I количество фьефов обязательной службы в подчинении аббатов и епископов сократилось до 132,5, в подчинении мирян – от 300 до 500 фьефов: таким образом, количество военнообязанных уменьшилось на 90%. 

Приведем несколько примеров: в 1231 г. родной брат Генриха III Ричард Корнуэльский получил во владение Уоллингфорд (Беркшир), где 100 вассальных рыцарей платили щитовые деньги и только 3 рыцаря подлежали призыву; Гуго де Куртене ранее выставлял 92, теперь 3 рыцарей, граф Винчестерский – соответственно 66 и 3,5. Как это часто случается, менее знатные оказались в более тяжелом положении – им не удалось добиться таких серьезных послаблений. По первым призывам царствования Эдуарда I (1277 г.) удалось набрать только 228 рыцарей и 294 сержанта, причем если исходить из того, что два сержанта считались равноценными одному рыцарю, то его силы были эквивалентны 375 рыцарям. Новое послабление произошло в 1300 г., когда Эдуард I по феодальной службе получил только 40 рыцарей и 366 сержантов. 

Известно, что в тот год некий Вильям де Кантилуп, рыцарь-баннерет, с 3 рыцарями и 8 сержантами, за плату принял участие в двухмесячном походе; для выполнения своей обязательной службы, которую он должен был нести за половину рыцарского фьефа, он выставил одного из своих сержантов на восемь дней. Так как суточное жалованье одного рыцаря составляло 2 шиллинга, а одного сержанта – 1 шиллинг, то феодальный призыв 1277 г. обошелся в 1500 фунтов стерлингов, тогда как каждый год в период между 1294-1298 гг. Эдуард I сто раз тратил подобную сумму для оплаты своих военных операций. Во Франции события развивались похожим образом. По свидетельству «Книги о феодах» (Scripta de feodis) и прилагающихся к ней документов, Филипп Август после своих блестящих завоеваний, вероятно, располагал войском в несколько тысяч рыцарей. 

Такая опись, датируемая 1210-1220 гг., указывает, что французский Вексен должен был выставлять 30, Понтье – 60, шателенства Сен-Кантен, Мондидье и Руа – соответственно 40, 40 и 50 рыцарей. Если сравнить эти относительно небольшие округа со всей территорией капетингского домена, можно получить представление о значительных людских ресурсах. Кроме того, владетельные князья прибывали на королевский зов с достаточно большими отрядами.

Например, в 1236 г. 19 герцогов и графов были призваны «на три недели с Троицына дня в Сен-Жермен-ан-Ле для несения службы»; список, в котором перечислены их имена, намекает и на службу епископов; также в нем упомянуты «орлеанская королева», т. е. вдова Филиппа Августа Изамбура Датская, которая получила Орлеан во владение в качестве вдовьего наследства, – «и все те, кто, обладая доходом с земли в 60 ливров или больше, находятся у нее в подчинении и должны служить за свой счет». Зафиксировано также, что при посредничестве бальи военной службы требовали от рыцарей в бальяжах Вермандуа, Орлеана, Санса, Жизора и остальной Нормандии. 

Количество рыцарей шателенства Мелена с доходом в 60 ливров достигает 75. В списке того же типа шателенства Корбей перечисляются 40 рыцарей. Если другие регионы, на которые распространялись королевские призывы, соответственно выставляли столько же рыцарей, можно представить себе, какими значительными силами мог располагать Людовик IX в течение 40 дней службы рыцарей за свой счет152. Сборник кутюм, традиционно называемый «Установлениями Людовика Святого», составленный в Турени – Анжу около 1270 г., действительно уточняет, что бароны и люди короля должны служить в его войске 40 дней и 40 ночей.

 По прошествии этого времени, когда, вероятно, не устанавливались географические границы службы, вассалы остаются только по своей воле; иногда, если платил король и речь шла о защите королевства, они должны были продолжать нести службу, но освобождались от нее, если нужно было сражаться за пределами королевства, даже при условии выплаты жалованья. Несовершенство системы полностью проявилось при созыве войска Филиппом III в Туре (1272 г.) для незначительного похода против мятежного вассала – графа де Фуа. Благодаря трем спискам стал частично известен механизм набора отрядов: первый содержит имена призванных, от кого король ждал службы; во втором перечислены те, кто на самом деле появился в Туре и, воспользовавшись случаем, уточнил условия службы, которую он должен был нести; третий, появившийся несколькими неделями позднее, дает перечень действительно выступивших частей и указывает дни фактической службы.

 Он особенно ясно показывает разницу между надеждами короля, отраженными в феодальных и административных документах, хранившихся в его канцелярии, и тем, чего ему удалось добиться наделе. Приведем случай с бальяжем Котантена. 

Оттуда ожидали 80 рыцарей либо денежный откуп за 3200 дней, учитывая 40 дней безвозмездной службы; прибыли же только 55 рыцарей, которые служили всего 2165 дней. Серьезная, но не катастрофическая потеря. Если исходить из размеров поденной платы рыцарям в то время, то откуп за службу из одного Котантена приносил 811 турских ливров. И если допустить, что в Котантене набиралась пятидесятая часть воинских ресурсов короля Франции, то получается, что монархия могла рассчитывать на службу, по крайней мере, примерно 2750 рыцарей сроком на 40 дней или денежный эквивалент – 40 550 турских ливров.

 Но исследование других нормандских бальяжей (Ко, Кан, Руан и др.) показало, что там отдача была гораздо ниже. Тем не менее, вероятно, что Нормандия с ее сильными административными традициями, сохранившимися со времен Плантагенетов, откликалась на королевский зов активнее, чем другие провинции. Фактически, третий список засвидетельствовал прибытие только 672 рыцарей. Даже если предположить, что к ним прибавились отряды с юга, чему нет письменного подтверждения, впечатление создается неблагоприятное. Кроме того, большинство вассалов хотело состоять на жалованье у короля или сражаться только в пределах своей провинции; другие же настаивали на том, что служат исключительно по доброй воле, отвергая всякую узаконенную обязанность.

Добавим, что количество тех, кто выставил вместо себя замену, было довольно большим – примерно 40%. Филипп III был сильно разочарован. Королевская администрация постаралась исправить положение, вменив за неявку штрафы в размере 50% жалованья баронам, баннеретам, рыцарям, оруженосцам, к которым добавлялась, естественно, оплата за 40 дней обязательной службы; например, с одного барона, обязанного служить 40 дней, взимался штраф в 300 турских ливров: 100 турских су дневного жалованья и 50 су штрафа, и все это увеличивалось в 40 раз (1274 г.). Такие меры, конечно же, не увенчались успехом, и одни наемники приняли участие не только в крестовом походе на Арагон, но и в других экспедициях. Правда, это было обычным делом, поскольку речь шла о службе за пределами королевства, и даже во время своих кампаний против фламандцев Филипп Красивый не смог прибегнуть к традиционному феодальному ополчению.

 Списки призывов конца XIII – начала XIV в. очень сильно отличаются от списков призывов 1272 г., что объясняется преобладанием другого типа набора. К 1300 г. система традиционной обязательной службы во Французском королевстве практически распалась153. Среди многочисленных причин, которые спровоцировали ее распад, вне всякого сомнения, самое важное место занимают территориальные ограничения, признания которых вассалы добились почти повсеместно: так, в 1272 г. тулузцы считали, что должны служить за свой счет только в графстве Тулузском; в 1315 г. шампанцы потребовали права служить по королевскому призыву только «в границах Шампани» и к тому же получать от короля жалованье; за пределами графства они должны служить королю только «полностью за его счет»154. Тот же феномен наблюдается и в княжествах: если иногда во время кризиса герцог Гиенский просил у своих гасконских подданных военной службы в регионах, расположенных вне территориальных границ, определенных их привилегиями, эта просьба сопровождалась, как в случае пуатевинской кампании 1242-1243 гг., письмом с заверениями о сохранении их прав; действительно, обычно пуатевинцы должны были нести военную службу к югу от Луары, гасконцы – в области между пиренейскими ущельями и Гаронной (inter portus et Garonam), жители Борделэ – в границах епархии Бордо, население Аженэ – в пределах епархии Ажена. В XII-XIII вв., вследствие торговой революции, роста ремесленного производства, изменений, произошедших в управлении, администрации, даже в интеллектуальном развитии людей, имел место ускоренный рост городских поселений и вольных городов. Подсчет, конечно, приблизительный, несомненно, пессимистичный, позволяет предположить, что накануне 1300 г. на христианском Западе насчитывалось не менее 5 городов с населением, превышающим 50 000 человек, около 30 городов с населением от 20 000 до 30 000 и 56 городов с населением от 10 000 до 20 000156. Городов же с населением менее 10 000 человек можно насчитать сотни или даже тысячи157. Городские центры, независимо от размеров, благодаря своим крепостным стенам (хотя некоторые из них не имели укреплений) или замку, возле которого они часто строились, людским ресурсам, денежным и оружейным запасам, представляли собой военные опорные пункты. Король и князья не пренебрегали их помощью, часто решающей, побуждая их обеспечивать собственную защиту, поставлять людей, воинское снаряжение и провизию. 

Более того, некоторые города Северной и Центральной Италии, Фландрии, рейнской Германии являлись городами-государствами, что заставляло их прибегать к сложной игре с воинскими повинностями. Многие города располагали своей военной организацией, подконтрольной муниципальным властям. Жители объединялись в отряды или по кварталам, или по профессиям. Прежде всего они были обязаны иметь воинское снаряжение в соответствии со своим положением и состоянием, обеспечивать общественный порядок в определенном округе, участвовать в постройке, ремонте и охране укреплений. Например, в Лондоне насчитывалось 24 сторожевых отряда; если в мирное время они ограничивались лишь более или менее внимательными сторожевыми обходами, то в период войны каждый отряд под командованием своего олдерменазащищал отдельный участок стены. 

Во время походов городским ополчением по традиции командовал комендант замка Бернарда – крепости, расположенной в городе около Темзы. Начиная с правления Филиппа Августа, французская монархия широко использовала ресурсы вольных городов и коммун. Об этом, в частности, свидетельствует знаменитый «Список сержантов» (Prisia servientum, или Prisie des sergens), восходящий к 1194 г. и использовавшийся в 1204 г. В этом списке указывается количество сержантов (а также повозок), которое должны были предоставлять различные аббатства, города и коммуны, причем некоторые из них вместо предоставления людей выплачивали деньги. 

В общем получалось 7695 сержантов, 138 повозок и 11 693 парижских ливра. По-видимому, продолжительность их воинской службы составляла три месяца. Итак, поскольку жалованье сержанта в ту эпоху составляло 8 денье в день или ливр в месяц, выходит, что, если не считать повозок, король, согласившись на полное денежное возмещение, мог каждый год, когда он требовал военной службы, получать 35 048 ливров. Если он предпочитал набирать людей, то мог собрать отряд численностью в 11 683 сержанта.

 Добавим, что эта сумма соответствует расходам на службу 2920 рыцарей в течение 40 дней. Кроме того, в некоторых случаях вклады городов могли быть более значительными: по королевскому акту 1188 г. горожане Турне должны были в случае призыва выставить 300 хорошо вооруженных пехотинцев; та же цифра действительно зафиксирована в «Списке сержантов»; но в акте уточнялось, что если королевская армия двинется на Арруэз, то вся коммуна Турне будет обязана направиться в это или в любое другое место, находящееся на том же расстоянии158. На протяжении XIII в. было принято обращаться к вольным городам. Например, в 1253 г. Людовик IX собрал в Иссудене отряды из разных коммун – всего 3100 сержантов, – а также войска из следующих городов: Кагора, Фижака, Рокамадура, Сарлата, Мартеля, Периге, Лиможа, Брива и Сен-Жюньена. Еще в начале XIV в. многие города присылали очень большие отряды конных и пеших воинов, которым король не обязан был платить, по крайней мере в первые 40 дней кампании.

 Помощь городов была более серьезной и в том случае, когда речь шла о войнах в защиту их собственных интересов. Тогда объявлялась настоящая всеобщая мобилизация, причем не только во время осады – как это было в Тулузе в период альбигойского крестового похода, – но и в случае военного похода. В них должны были участвовать все во Флоренции: мужчины от 15 до 70 лет, в Перудже – от 14 до 60 лет. Считается, что к середине XIII в. Флоренция могла выставить от 3000 до 5000 бойцов, максимум 6000. В 1340 г. в Брюгге с населением 35 000 способно было мобилизовать 7000 человек159. В 1338 г. в Венеции, согласно «Хронике Юстиниана» (Chronicon Justiniani), 30 000 мужчин в возрасте от 20 до 60 лет были в состоянии носить оружие, а во Флоренции, согласно Джованни Виллани, – 25 000 человек в возрасте от 15 до 70 лет160. Однако городские общины, особенно когда речь шла о том, чтобы оказать помощь высшей власти (королю или владетельному князю), стремились, как и все держатели фьефов, оспорить и уменьшить свои обязанности. Чтобы ограничить численность отряда, уменьшить продолжительность бесплатной службы, ограничить перемещения отряда и добиться замены службы денежной помощью, использовались все возможные способы давления. 

Возьмем случай с Папским государством в XIII в.: Камерино, город Анконской марки, должен был предоставлять папе все свои силы в своем округе, 5 всадников в пределах Анконской марки и только 2 за ее пределами. Папская Читта должна была 6 дней служить за свой счет, если военные действия разворачивались поблизости, и 3 дня – в более отдаленных местностях. Фано же ничем не был обязан за пределами Анконской марки161. То же самое происходило в заальпийских землях: в 1203 г. Тибо I, граф де Бар, освободил свой город Сен-Тьебо-су-Бурмон на 10 лет от «экспедиций и армий»; по истечении этого срока его подданные должны были появляться в его войске везде, где он захочет, но служба за свой счет сокращалась до двух дней.

 В 1272 г. по случаю призыва против графа де Фуа мэр и горожане Руана объявили, «что будут служить в войске только при условии, что вечером смогут возвращаться к себе». Не уменьшались воинские повинности для держателей фьефов и городских общин. Почти повсюду власти различными способами старались привлечь на службу жителей сельской местности. Их повинности были схожи с обязанностями городов: в «Списке сержантов» некоторые населенные пункты, обязанные выставлять 10, 15 или 20 сержантов, на самом деле являлись деревнями. Даже аббатства, чтобы набрать свои отряды, наверно, должны были прибегать к услугам крестьян. Картулярий аббатства Сен-Жермен-де-Пре провозгласил: «Мы обязаны послать королю Франции, когда он собирает войско, 150 сержантов, 4 повозки с 4 лошадьми и одну вьючную лошадь ценой 17,5 парижских ливров. Если же он не захочет принять сержантов, повозки с лошадьми и вьючную лошадь, то мы будем должны выдать ему за каждого сержанта 60 парижских су, однако стоимость повозки с лошадьми и вьючного животного входят в эту сумму. И если он примет сержантов, повозки с лошадьми и вьючную лошадь, то мы обязаны содержать их за свой счет только в течение 40 дней». 

Хартии и административные расследования свидетельствуют о том, что множество французских населенных пунктов должны были нести войсковую и походную службу у своего сеньора. В «Установлениях Людовика Святого» сформулирован наиболее общий принцип, согласно которому люди шателенств обязаны служить баронам в их походах под угрозой штрафа в 60 су, и та же сумма взыскивается с тех, кто не явился в войско164. Филипп де Бомануар в «Кутюмах Бовези» упоминает о военных обязанностях довольно многочисленной во Франции XII-XIII вв. категории крестьян – госпитов. Он считает, что в случае необходимости любой сеньор может использовать госпитов для защиты себя или своего дома, но только «в пределах фьефа, которому принадлежат гостизы; за его пределами госпит может следовать за своим сеньором только по своей воле и за привычную плату – 8 денье для пехотинца и 2 су для всадника. 

К этой службе частного характера прибавляется публичная служба графу: Бомануар уточняет, что когда граф созывает своих людей (т. е. вассалов) и приказывает им привести с собой в определенное место их госпитов, то ни вассалы графа, ни их подчиненные не могут отказаться165. Доказательства того, что иногда действительно проводились настоящие мобилизации, содержатся в административных расследованиях Людовика Святого, где упомянуты штрафы, выплаченные людьми, обязанными нести службу, но не явившимися. 

Также в сентябре 1284 г. П. де Шеври, аббат Сен-Мор-де-Фоссе, созвал людей из этого поселения и, несомненно, из других подвластных ему населенных пунктов, чтобы провести смотр их оружия на соседней равнине Ла Варенн-Сент-Илер; каждый предъявил снаряжение в соответствии со своим состоянием: 12 подданных аббатства, владевшие по меньшей мере 60 ливрами, имели полную или малую кольчугу, железный шишак, меч и кинжал; 53 других, обладавшие по крайней мере 30 ливрами, имели котту, набитую волосом, или поддоспешник, железный шишак, меч и кинжал; тем, чье состояние оценивалось более чем в 10 ливров, нужно было прибыть с железным шишаком, мечом и кинжалом; остальным же достаточно было предъявить луки, стрелы и кинжалы.

 В Германии для сохранения общего мира требовалась повсеместная мобилизация: в «Саксонском зерцале» упоминается обязательная служба(Folgepflicht), от которой освобождены только женщины, пастухи, клирики и служители церкви. По австрийскому земельному праву (Landrecht) 1237 г. «все жители страны должны содействовать ее защите». Города-государства Италии больше не отказывались от людских ресурсов своих округов. Перуджийский округ должен был поставлять лошадей, оружие, зерно и людей168. 

В 1292 г. Сиенский округ выставляет 3000 пехотинцев, а в 1318 г. – 7000 пехотинцев. Чтобы облегчить набор, эта территория была поделена на военные округа – викариаты: в 1310 г. их насчитывалось 9, объединявших 289 общин; каждый из них должен был набрать отряды из своих людей, не прибегая к услугам наемников169. Во время военных действий при Монтаперти (1260 г.) во Флорентийском округе было набрано 3000 саперов и 5000 пехотинцев, составлявших половину армии. В Шотландии в период войн за независимость, помимо феодальной службы, существовало также и общинное войско(communis exercitus), или служба скоттов(servitium scoticanum). Нововведения Филиппа Красивого во Франции коснулись и воинских повинностей. 

С одной стороны, монархия добивалась службы от всех держателей фьефов, были они прямыми вассалами короны или нет, по праву королевского бана; с другой стороны, по крайней мере начиная с 1302 г., после поражения при Куртре, король пожелал собирать, по праву арьербана, всех, кто был в состоянии держать оружие. Понятие арьербан,которое тогда было распространено почти повсюду и все чаще использовалось, не было, однако, новшеством. Этот термин, являвшийся, вероятно, семантической деформацией каролингского герибана, время от времени появлялся в XII-XIII вв. В хартии Людовика VII от 1141 г. говорится о земле, владельцы которой обязаны присылать четырех сержантов в королевское войско по арьербану (in exercitu regis ad retrobannum). 

В эпоху Иоанна Безземельного упоминается нормандский арьербан (retrobannum Normandie), подразумевающий либо сбор всех свободных людей, либо вассалов, которые уклонялись от службы в войске по праву бана; так, епископ Лизье должен был поставлять в войско герцога 20 рыцарей, тогда как 10 других из предместий Лизье оставались охранять город до тех пор, пока их не призывали в арьербан170. В то же время, расследование по поводу прав графини Шампанской показало, что «все люди, живущие в Шато-Тьерри, независимо от своего положения должны служить в войске госпожи, за исключением призываемых по арьербану»; далее, в том же документе сообщается, что «жители Рувруа и Аннуа обязаны госпоже службой по арьербану раз в году». 

В ордонансе Симона де Монфорадля альбигойцев от 1 декабря 1212 г. говорится, что «в случае обычной, частной войны, или для оказания помощи осажденному графу, или по арьербану, все бароны и рыцари низкого и высокого ранга обязаны откликнуться на призыв». Термин «арьербан» встречается и в литературных источниках: у Филиппа Муске, Жуанвиля, в «Романе о лисе», «Песне о Жираре Руссильонском». Филипп Красивый в драматической ситуации после поражения при Куртре воспользовался понятием, которое, несмотря на его расплывчатость, довольно хорошо знали, и попытался распространить принцип всеобщей воинской повинности на всех подданных. Несомненно, в этом видели главным образом средство налогообложения; действительно, чаще всего объявление арьербана превращалось в сбор новой подати, но имеются и доказательства того, что в некоторых случаях проводилась если не полная мобилизация, немыслимая в техническом и военном отношении, то, по крайней мере, набор во многих сельских или городских общинах отрядов разной численности. Последовательное и эффективное внедрение принципа всеобщей воинской повинности впервые началось в Англии. 

Превосходство Англии в этой области можно объяснить одновременно сохранением старых англосаксонских традиций, прекрасной государственно-административной организацией в XII в. и общинным сознанием, гораздо более распространенным и глубоко укоренившимся в этом королевстве раньше, чем в других странах Запада. Инициатива в этой области принадлежала Генриху II Плантагенету, который, собрав свой двор в Мане на Рождество 1181 г., в присутствии архиепископа Бордо, других прелатов и баронов этой провинции, обнародовал эдикт, действительный для всех его континентальных владений. В этом эдикте не предусматривался сбор армии, не закреплялись собственно военные обязанности его подданных, но указывалось вооружение, которым они должны располагать в соответствии с размером своего состояния. 

Различались три категории подданных: а) те, кто обладал движимым имуществом стоимостью в 100 анжуйских ливров (равноценны 100 турским ливрам или 25 фунтам стерлингов); они должны были иметь рыцарское вооружение, включая коня; б) те, кто обладал движимым имуществом стоимостью от 25 до 40 анжуйских ливров; они должны были иметь короткую кольчугу, копье и меч; в) самые бедные; они могли ограничиться поддоспешником, железным шишаком, копьем, мечом или луком со стрелами174. Нам ничего не известно о практическом применении этого эдикта, но поскольку акцент сделан на движимом имуществе, можно предположить, что Генрих II Плантагенет хотел вооружить прежде всего жителей городов.

 Несколькими днями позже тот же Генрих II обнародовал знаменитую ассизу о вооружении, на этот раз действительную для Англии. Этот документ, гораздо более обстоятельный, чем предыдущий, предусматривал, что каждый владелец рыцарского фьефа должен иметь рыцарское снаряжение; он предписывал также, чтобы всякий свободный мирянин, получающий ренту или владеющий имуществом стоимостью 16 марок стерлингов (что равноценно 40 анжуйским ливрам), имел полное рыцарское вооружение; всякий свободный мирянин, владеющий 10 марками (т. е. 25 анжуйскими ливрами), имел короткую кольчугу, железный шишак и копье; остальные горожане и свободные общинники имели поддоспешник, железный шишак и копье. Все должны хранить это вооружение для службы королю. Таким образом, главной целью ассизы было увеличить запасы оружия и помешать их дальнейшему расходованию: предусматривались меры, запрещавшие продавать, отдавать в заклад, вывозить оружие. Ясно также, что монархия почти не заботилась о вооружении бедных, и она освободила зависимых людей, попросту умолчав о них, от выполнения требований этой ассизы; монархию интересовали только две категории, поскольку они располагали некоторыми средствами, а также могли быть источником смут и угрожать общественному порядку: с одной стороны – рыцари, а с другой – «свободные и почтенные» люди; только они должны были подвергнуться переписи в рамках бургов и сотен и дать клятву верности королю. 

Впоследствии система продолжала совершенствоваться и изменяться. В 1205 г. Иоанн Безземельный прибег к всеобщей мобилизации, собрав горожан в отряды бургов и горожан и сельских жителей – в отряды по сотням и деревням. 

В 1212 г. шерифы получили приказ передать графам, баронам, рыцарям, а также свободным людям и сержантам, которые могли носить оружие и принесли оммаж, или клятву верности государю, отправиться в Дувр, чтобы защитить короля, самих себя и английскую землю; неявившиеся низводились до положения сервов или полусвободных. Эта акция увенчалась успехом: за несколько дней наплыв был такой, что пришлось отослать (не хватало продовольствия) тех, кто был хуже вооружен, оставив только рыцарей, сержантов, свободных людей, лучников и арбалетчиков. 

Начиная с 1230 г. зависимые люди (они в это время составляли большинство) насильно включены в систему военных обязательств. В этот год проводится разделение низших сословий на две группы: владельцы движимого имущества стоимостью в 40 шиллингов должны были иметь железный шишак и камзол; владельцы движимого имущества стоимостью в 20 шиллингов обязаны были приобрести секиру и копье. 

Новый этап начался в 1242 г., когда в коротком королевском указе тех, кто должен был нести охранную службу, объявили «присягнувшими оружию» (jurati ad arma). Среди них в первый раз появились лучники из землевладельцев с доходом в 40 шиллингов. В 1264 г. набор проводится открыто: каждая деревня (vill, villata) должна была выбрать 4, 6 или 8 пехотинцев, прослывших особенно храбрыми, вооруженных копьями, стрелами, луками, арбалетами и мечами; эти люди, поделенные на десятки и сотни, передавались под командование знаменосцев (standardarii) и конных констеблей. Эдуард I еще более усовершенствовал систему набора, учредив военные комиссии, которые контролировали и иногда сами руководили отбором лучших бойцов.

 Вследствие полного упадка обязательной вассальной службы, король вознамерился потребовать конной службы от всех своих подданных, получавших доход в размере от 20 до 40 фунтов стерлингов; но, кроме того, он воззвал к преданности и верности магнатов для того, чтобы они прибыли по его зову с наибольшим количеством воинов; эта попытка расширить базу набора совпадала с аналогичными мерами его современника Филиппа Красивого.

 Однако если в течение XIII в. на всем Западе воинские повинности, связанные с вассально-сеньориальными отношениями, постепенно смягчались и вскоре стали играть второстепенную роль, то из этого не следует делать вывод, что власти перестали требовать помощи от феодального рыцарства – эту поддержку они все чаще получали за денежное вознаграждение (значение которого будет рассмотрено ниже). 

Остальная часть населения, потомки «безоружных» XI в., не знала системы воинской повинности, которую государства Нового времени разработают в конце XVIII в., благодаря своим потрясающим возможностям в сфере принуждения и обеспечения кадрами, национализму и массовому повышению производительности труда. 

Однако на эту категорию населения зачастую возлагались довольно обременительные повинности по обороне, что, таким образом, заставляло и ее в полной мере участвовать в войнах своей эпохи. В основном это были горожане, но сельское население также не оставалось в стороне.