Другие, окончив работу или службу по контракту, продлевали его еще на несколько лет, потом еще и еще. Они женились здесь на русских женщинах, крестились в православную веру, у них рождались дети — полунемцы, полурусские.

 Иностранцы «заболевали Россией», на них как-то незаметно действовало не объяснимое словами обаяние России, совсем не ласковой Родины-матери даже для своих, кровных детей. 

Непонятно, в чем секрет этого обаяния: в преодоленном ли страхе перед этим «чудовищем», в остроте ощущения русской жизни «бездны на краю», а может быть, в гениальной русской литературе, в еще неоконченной русский истории.

 Или в неподражаемых русских женщинах, в звуках русской речи, в особом русском застолье?И еще. Россия всегда манила романтиков своей огромностью, неизученностью. Это была подлинная терра инкогнита, здесь открывался простор для дела, здесь можно было испытать приключения, сделать открытия, прославиться, разбогатеть.

 Если бы не Петербургская академия, писал гениальный математик Леонард Эйлер, «я бы так и остался до седых волос кропателем» в каком-нибудь захолустном немецком университете. 

Беринг тоже был в душе романтиком — неутолимая жажда познания, сладость открытия неизведанных земель, жажда славы вели его все дальше от знакомого берега.