Последняя в истории России коронация стала самой пышной и самой дорогой. По смете, составленной Комиссией по проведению коронационных торжеств, возглавляемой великим князем Сергеем Александровичем, расходы предусматривались в сумме 110 миллионов рублей. Но истрачено было больше.
Торжества были рассчитаны на три недели и должны были проходить в Москве с 6 по 26 мая 1895 года. Еще до начала торжеств в разукрашенную, принаряженную, вычищенную и прибранную Москву стали съезжаться тысячи гостей. Здесь был «весь Петербург», делегации из тех мест, по которым во время своего почти кругосветного путешествия цесаревич Николай проехал от Владивостока до Царского Села, делегаты из Средней Азии и с Кавказа, а также многочисленные представители из-за границы. На коронацию приехали королева Греции Ольга, три великих герцога, два владетельных князя, двенадцать наследных принцев, шестнадцать принцев и принцесс, три православных патриарха (Антиохийский, Иерусалимский и Александрийский), а Папа Римский и архиепископ Кентерберийский послали своих епископов. Китайскую делегацию возглавлял один из крупнейших политических деятелей страны Ли-Хан Чжан (генерал-губернатор Кантона) и старый знакомый Николая.
На коронационные торжества было аккредитовано рекордное для того времени число русских и иностранных репортеров – более двухсот. И здесь же, впервые в истории России, появились кинооператоры, присланные изобретателями кино – братьями Люмьер, чтобы снять документальный фильм о предстоящем событии. Его многочисленные копии позволили сохраниться фильму до наших дней.
Тверская улица, по которой император должен был следовать в Кремль, была украшена триумфальными арками, колоннами, обелисками, легкими павильонами, мачтами с развевающимися флагами. С балконов и из окон домов свисали ковры, шелковые и парчовые ткани. По стенам домов, по столбам и колоннам вились гирлянды зелени и цветов.
К ночи над Кремлем вспыхивала грандиозная электрическая иллюминация, превращавшая его в огромный, сказочно сверкающий ковчег, словно парящий над Москвой-рекой. Иллюминованы были и храм Христа Спасителя, и Исторический музей, и здание Верхних торговых рядов на Красной площади, в которых тогда помещалось около тысячи магазинов.
Николай приехал в Москву 6 мая – в свой день рождения. По традиции он провел три первых дня в Петровском дворце, а 9 мая состоялся его торжественный въезд в Кремль. Все пространство от Петровского парка до Кремля было заполнено сотнями тысяч людей, еще с вечера 8 мая занявших места вдоль Царской дороги.
Под деревьями парка расположились живописные группы людей, а с раннего утра 9 мая по Тверской улице и по бульварам потекла непрерывная кавалькада экипажей и всадников, двигавшихся к Петровскому дворцу. В журнале «Всемирная иллюстрация» об этом сообщалось так: «Блестящие мундиры, сияющие каски, треугольные шляпы с плюмажем, роскошные халаты представителей Азии – все это очень эффектно выглядело при ярком освещении. Народ с видимым удовольствием и с выражением серьезного достоинства встречал и рассматривал съехавшихся в таком обилии иностранных гостей, гордясь таким проявлением уважения к нам со стороны всего света. К 12 часам все переулки, ведущие к Тверской, были затянуты канатами и запружены массой народа. Войска встали шпалерами по сторонам улицы. Из каждого окна дома московского генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича, выглядывала масса зрителей; тут были и блестящие мундиры английских адмиралов, и испанцы, и японцы, и китайцы, и красивые французские кавалерийские офицеры в блестящих, золоченых, на манер древнегреческих, шлемах с развевающимися позади конскими хвостами. Весь длинный балкон был занят множеством изящнейших дам высшего света в роскошных белых туалетах и шляпах».
В полдень грянуло 9 пушечных выстрелов, и навстречу императору из Кремля в Петровский дворец выехал со свитой великий князь Владимир Александрович, и только в половине третьего новые залпы и сплошной колокольный звон известили, что царь выехал в Кремль. Около пяти часов на Красную площадь сначала въехал передовой взвод полевой жандармерии, а за ним Собственный Его Величества Конвой, и затем последовательно: золотые кареты сенаторов, скороходы, арапы, кавалергарды, бухарский эмир и хивинский хан со свитами и телохранителями и снова кавалергарды. И только после них, накатом, постепенно приближаясь загремело «Ура!» стоявших вдоль Тверской полков, грянули оркестры, и на белом арабском скакуне проехал император – молодой, торжественный и чуть уставший.
Следующие пять дней пролетели, как один сплошной праздник, когда приемы иностранных делегаций следовали с утра и до вечера. Наконец 14 мая наступил день коронования. Сановники и знать начали съезжаться в Кремль с семи часов утра.
В девять часов, открывая церемониальный выход, первой появилась на Красном крыльце вдовствующая императрица Мария Федоровна. Она шла под большим золотым балдахином – в пурпурной мантии с вышитым на спине большим двуглавым орлом и в сверкающей бриллиантовой короне. За нею широкой желтой рекой хлынули придворные в расшитых золотом генеральских и камергерских мундирах.
Императрица прошла в Успенский собор, а еще через полчаса с Красного крыльца сошел взвод кавалергардов, зазвучали фанфары и трубы, и под стотысячное «Ура!» заполнивших Кремль солдат, офицеров, горожан и гостей вышли Николай II и Александра Федоровна, сопровождаемые министрами, членами Государственного Совета и Сената и тоже под золотыми балдахинами пошли в Собор.
На паперти их встретил Московский митрополит Сергий. Обращаясь к Николаю, он, в частности, сказал: «Благочестивый Государь! Как нет выше, так нет труднее на земле царской власти, нет бремени тяжелее царского служения».
Вступив в Успенский собор, Николай, взяв в руки державу и скипетр, прочел коронационную молитву, выслушал ответную молитву митрополита Палладия и отстоял торжественную литургию, сняв с себя корону. Заключительным актом коронации был обряд миропомазания, когда освященным елеем (оливковым маслом) на лбу помазанника рисуется крест.
Обряд миропомазания должен был совершаться в алтаре, куда следовало пройти через Царские врата. В этот миг снова ударили колокола и грянули пушки, начиная салют в 101 залп. И только Николай двинулся к алтарю, чтобы принять миропомазание, неожиданно лопнула бриллиантовая цепь с орденом Андрея Первозванного и упала к его ногам. Это тут же расценили как весьма дурное предзнаменование. Немногие старые царедворцы, присутствовавшие на коронации императора Александра II вспомнили, как здесь же, в Успенском соборе, старик Горчаков выронил подушку, на которой лежала «Держава». Тогда это тоже было воспринято как плохое предвестие и нехорошая примета, исполнившаяся 1 марта 1881 года, когда помазанник был разорван на части бомбой террориста.
Николай чуть приостановился, цепь и орден подобрали и внесли в алтарь. Но примета оправдалась вскоре же – на 13-й день после начала коронационных торжеств. |
Главная