Это было отступление. Вынужденное, просто не оставлявшее другого выбора. Большевики мечтали подчинить себе экономику, заставить её работать по команде. Но экономика не терпит насилия над собой, над устоявшимися и проверенными временем законами. Крестьяне, несмотря на террор, продолжали прятать хлеб и отказывались сдавать его государству. А рабочие не хотели работать за бумажки с большим количеством нулей, гордо именовавшиеся «деньгами». К началу 20-х годов Советская Россия превратилась в страну миллионеров. Но деньги эти ничего не стоили. В 1921 году в Москве проезд в трамвае стоил 500 рублей, номер «Правды» или «Известий» — почти 3000, а пуд муки — 140 тысяч. Да и большинство продавцов обычно не желали продавать свой товар за бумажки, вовсю процветал натуральный обмен. В 1920 году в крупных городах 9/10 зарплаты выдавалось натурой. Положение было отчаянным, разваливающаяся экономика грозила советской власти больше, чем наступление белогвардейцев и войск Антанты. И тогда… «Мы ещё многому должны научиться у капиталистов», — написал Ленин в одной из своих статей. Это было отступление, которое стало едва ли не лучшим периодом в эпохе правления большевиков…
«В тяжёлых условиях „военного коммунизма“ крестьяне должны набраться терпения, исправно выполнять требования продразвёрстки, бесперебойно поставлять хлеб в город. Государство распределит хлеб по заводам и фабрикам, восстановит разрушенную промышленность и затем вернёт долг крестьянству». Примерно так в первые революционные годы советская власть видела свои отношения с крестьянами. Всё было чётко и просто. Но при всей этой чёткости и простоте была одна загвоздка, не предусмотренная большевиками, — крестьяне отнюдь не желали просто так сдавать хлеб, зажиточные мужики не хотели ждать неизвестно сколько, когда новая власть с ними рассчитается. Большевики решили проявить твёрдость к «несознательным элементам» — по всей стране бесчинствовали продотряды, изымавшие подчистую хлеб и расправлявшиеся с теми, кто пытался сопротивляться. Ответом на это стали крестьянские восстания, вспыхивавшие по всей стране. Полыхало Поволжье, Дон и Кубань, Западная Сибирь. Вот тут-то вождь мирового пролетариата со товарищи понял — дальнейшее затягивание гаек приведёт к катастрофе. «Только соглашение с крестьянством может спасти социалистическую революцию в России, — писал Ленин, — пока не наступила революция в других странах».
В конце 1921 года состоялся X съезд РКП(б). Именно на этом съезде стране было явлено чудо под названием НЭП — новая экономическая политика. Тогда о чуде никто не думал, НЭП был единственной возможностью спасти экономику, но эти три буквы стали символом возрождения (к сожалению, кратковременного) страны, находившейся на краю экономической пропасти. «Сущность новой экономической политики, — сказал в своём выступлении Ленин, — есть союз пролетариата и крестьянства, сущность — в смычке авангарда, пролетариата с широким крестьянским полем. НЭП — это всерьёз и надолго».
Главной задачей на тот момент была необходимость примирения с крестьянством. Поэтому первые перемены, проводимые в рамках НЭПа, касались сельского хозяйства. 21 марта 1921 года ВЦИК издал декрет «О замене продовольственной и сырьевой развёрстки натуральным налогом». Трудно найти в советской истории документ, который бы оказал столь же значительное влияние на сельское хозяйство. Государство продолжало изымать хлеб, однако разница была колоссальной. Если раньше крестьяне должны были сдавать все излишки, то теперь только определённую часть. В среднем по стране объём продналога по сравнению с продразвёрсткой был снижен в два с лишним раза. Размер продналога устанавливался до начала сева и зависел от собранного в прошлом году урожая, количества работников в хозяйстве и наличия скота. После уплаты налога крестьянин имел право распоряжаться выращенным урожаем по своему усмотрению.
Эффект превзошёл все ожидания. Практически прекратились стихийные восстания, крестьяне впервые почувствовали доверие к новой власти. За три года, с 1921-го по 1924-й, производство сельхозпродукции выросло в 2 раза и почти на 20 % превысило уровень 1913 года. К 1923 году площадь посева зерновых достигла довоенного уровня.
Одновременно с сельским хозяйством НЭП коренным образом затронул и практически полностью разрушенные промышленность и торговлю. Первыми шагами стала отмена запрета на частную собственность и возрождение свободной торговли. На время большевики отказались от полной национализации промышленности. Предприятия сдавались в аренду, было также разрешено создание собственных предприятий с числом нанятых работников не более 20 человек (позже это ограничение было отменено). Радикальные перемены затронули и предприятия, находившиеся в государственной собственности. На смену жёсткому административному управлению пришёл хозрасчёт. Руководство заводов и фабрик после уплаты государству фиксированных налогов самостоятельно распоряжалось доходами, определяя, куда именно направить полученную прибыль, а также отвечало за возможные убытки. В 1923 году указом ВЦИК серьёзной реорганизации была подвергнута структура управления госпромышленностью. Место громоздких и малоэффективных главков заняли тресты и синдикаты. «Тресты — государственные промышленные предприятия, которым государство предоставляет самостоятельность в производстве своих операций согласно утверждённому для каждого из них уставу и которые действуют на началах коммерческого расчёта с целью извлечения прибыли». Так было сказано в совместном постановлении ВЦИК и Совнаркома. К концу 1922 года более чем 90 % промышленных предприятий страны были объединены в 421 трест, 40 % трестов подчинялись центральной власти, остальные 60 % — местной. Тресты объединялись в синдикаты — объединения трестов на началах кооперации, занимавшиеся сбытом, снабжением, кредитованием, внешнеторговыми операциями.
Благодаря НЭПу в 1922 году появился новый Кодекс законов о труде, согласно которому полностью отменялись существовавшие в эпоху «военного коммунизма» трудовые повинности и ограничения на смену работы. Существенно менялась и система оплаты труда. «Уравниловка» и натуроплата уходили в прошлое. В систему оплаты была введена сетка, включавшая 17 разрядов. А кроме того, у рабочих появилась возможность зарабатывать больше, чем это было предусмотрено тарифной сеткой. Теперь зарплата зависела не только от разряда, но и от производительности труда конкретного рабочего. С каждым годом уменьшался процент оплаты труда натурой. Уже к 1924 году доля натуроплаты составляла всего 8–9 %. Улучшались и условия труда — продолжительность рабочего дня составляла 7 часов при шестидневной рабочей неделе.
Кроме сельского хозяйства и промышленности необходимо было возрождать и кредитно-банковскую систему, разваленную бездумными вливаниями ничем не обеспеченных денежных знаков. В 1921 году вновь заработал Государственный банк. Главный банк страны начал кредитование промышленных предприятий на коммерческой основе, что являлось одним из стимулов быстрого развития промышленности. Стали появляться и коммерческие банки, пайщиками которых были как частные лица, так и тресты и предприятия, в том числе и иностранные. К 1924 году на рынке работали 17 самостоятельных коммерческих банков, а к концу 1926-го — уже 61. Успешной стала проведённая в 1922 году денежная реформа. Взамен советских денежных знаков, практически утративших платёжную способность, был выпущен червонец — новая денежная единица из золота. 1 червонец содержал 7,74 грамма золота и равнялся 10 дореволюционным рублям. В 1924 году прежние дензнаки были выведены из обращения. Госбанк выпустил новые казначейские билеты номиналом 10 рублей, по курсу равные 1 червонцу. По отношению к американскому доллару курс рубля составлял $1 = 1,94 руб.
НЭП успешно работал и позволял советской экономике развиваться быстрыми темпами. Но при этом большевики постоянно подчёркивали: НЭП — явление хоть и необходимое, но чуждое рабочему классу и делу построения коммунизма во всём мире. Такое же отношение было и к людям, решившим открыть своё дело. С одной стороны, частное предпринимательство было вполне законным делом, однако сами нэпманы, или, как ещё их называли, «совбуры» (сокращение от «советская буржуазия»), были как бы вне закона. Частные предприниматели не могли состоять в профсоюзах и даже были лишены избирательных прав. «Угар НЭПа» и «мещанские нэпманские нравы» были любимыми темами газетных фельетонов и карикатур.
Что же дал НЭП экономике и государству? Об успехах в сельском хозяйстве мы уже говорили. В промышленности рост, может быть, был и не так заметен, однако в целом НЭП себя оправдывал. Конечно, у НЭПа были свои проблемы, случались и кризисы. Кстати, первый из них, произошедший в конце 1923 года, был связан… с кризисом перепроизводства сельхозпродукции. После нескольких голодных лет крестьяне, освобождённые от продразвёрстки, буквально завалили город своей дешёвой продукцией. При этом, чтобы стимулировать промышленное производство, государство искусственно завышало цены на продукцию заводов и фабрик. В результате возникли так называемые «ножницы цен» — существенная разница в стоимости промышленных и сельхозтоваров, грозившая нарушить «смычку между городом и деревней». НЭПу не удалось справиться с безработицей, и понятно почему — эффективно работающий частник не желал за свой счёт кормить лишние рты. И всё-таки, несмотря на неизбежные недостатки, новая экономическая политика привела к развитию экономики. В период расцвета НЭПа на долю частного сектора приходилось до 80 % торговли и около 1/4 промышленного производства. Рубль на валютных биржах считался одной из самых крепких устойчивых валют мира. В период расцвета НЭПа, с 1921 по 1928 год, валовый национальный доход рос в среднем на 18 % в год. С тех пор советская экономика больше никогда не развивалась такими быстрыми темпами.
Когда большевики начинали проводить в жизнь НЭП, планировалось, что он будет свёрнут к 1924 году. Однако к этому времени политические и экономические цели достигнуты не были. НЭП доказывал свою эффективность и необходимость. Тем не менее, начиная с 1926 года новая экономическая политика стала постепенно сворачиваться, на смену ей приходила политика «великих переломов» и «больших прорывов».
Противники НЭПа особенно напирали на тот факт, что в промышленности так и не удалось достичь дореволюционного уровня объёмов производства. В 1926 году этот показатель составил 75 % по отношению к уровню 1913 года. Правда, при этом не учитывался тот очевидный факт, что промышленность Российской империи создавалась десятки лет, тогда как НЭПу на восстановление практически полностью разрушенного промышленного производства было отпущено всего пять лет. Но большевикам хотелось всего и сразу. Государство всё более и более демонстрировало нэпманам, что НЭП, может быть, «всерьёз и надолго», как говорил Ленин, но отнюдь не навсегда. Стране, переходившей на рельсы индустриализации с её гигантскими стройками, не нужен был мелкий и независимый частник как в городе, так и в деревне.
В канун 12-й годовщины Октябрьской революции, 7 ноября 1929 года, противники НЭПа получили большой «подарок». В «Правде» вышла статья Сталина «Год великого перелома. О коренном переломе в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию». Поездка вождя по Сибири определила новый поворот в экономической политике — к «сверхиндустриализации» промышленности в рекордно короткие сроки и за счёт деревни. С самых высоких трибун было объявлено «о переходе к политике ликвидации кулачества как класса». Такая же участь ждала и частников, работавших в промышленности и торговле. Официально НЭП никто не отменял, однако судьба его была решена… |
Главная