У ПОЭТА Алексея Фатьянова, написавшего много прекрасных песен, есть строки, относящиеся к 1958 году и тоже ставшие песней:
Дорога, дорога
Нас в дальние дали зовёт,
Быть может, до счастья осталось немного,
Быть может, один поворот…
Что ж, тогда у Страны Добра были все основания считать, что до счастья — полного счастья, наполненного миром и уверенностью в его незыблемой прочности, достатком, увеличивающимся год от года, и осмысленностью своего бытия на земле для любого желающего жить осмысленной жизнью гражданина, — до этого счастья остаётся действительно не так уж и много лет.
К началу 60-х годов XX века Россия впервые в своей истории обеспечила себе такое положение вещей, когда по мере развития её ракетно-ядерных вооружений мы могли не только резко снизить угрозу внешней агрессии против России, против СССР, но с какого-то момента гарантированно исключить эту угрозу!
Сами мы воевать не собирались и не хотели, а с нами воевать никому бы уже не позволили! Хрущёв был глуп, но его санкция на проведение на Новой Земле подрыва супербомбы мощностью в 100 Мегатонн (сто миллионов тонн тротиловохо эквивалента!), испытанной на половинную мощность, стала отнюдь не глупым решением. Тогда ударная волна от взрыва трижды обогнула земной шар, и после этого с Россией уже никто всерьёз задираться не помышлял.
А что, казалось бы, надо России для успешного и непрерывного развития? Только мир! Ещё Столыпин заявлял, что дайте, мол, нам пару десятков лет спокойствия, и мы удивим всех… Но тогда неудачливый царский премьер рассчитывал даже не на пустом месте, а на болоте. И на этом мало кому по сей день понятном обстоятельстве не мешает немного остановиться…
Царская Россия и на «пике» своего развития — в 1913 году фактически не развивалась, хотя сегодня утверждают и обратное, а нарастающим образом деградировала и теряла свои мировые позиции. На первый взгляд к началу Первой мировой войны даже в народном образовании наметились вроде бы успехи, однако на деле происходило вот что… Ещё со времён Александра I Россия начала всерьёз залезать во внешние долги, причём каждый раз крупные внешние займы — у лондонских братьев Беринг, у Ротшильдов всех европейских расцветок и прочих — шли не на внутреннее экономическое развитие России, а на ведение ненужных России внешних войн и поощрение «дрыгоножества» дам света и полусвета перед венценосными и прочими любовниками.
Причём, сказав о войнах, я не противоречу высказанному ранее мной же утверждению о непреходящем миролюбии России. Внешние войны даже царизма не имели ярко выраженного аннексионистского смысла, и всякий раз в XIX веке Россия воевала «за дядю». Александр I рассорился с Наполеоном из-за выгод Англии и во вред России; Николай I, много в Европе заняв, израсходовал эти средства на подавление европейской революции 1848 года; Александра II понесло на Балканы — освобождать «братушек», в конце концов избравших для себя не русского, а немецкого царя, и это освобождение увеличило внешнюю задолженность Российской империи сразу в разы! Сын Александра II — Александр III и внук — Николай II «семейную» традицию лишь продолжили и укрепили. Одно подавление первой русской революции 1905 года влетело Николаю в копеечку! А перед этим была разорительная Русско-японская война, ненужная России так же, как она была нужна Англии и США, спровоцировавшим Россию и Японию на эту войну.
В результате негативные последствия возрастающей внешней задолженности сказывались на перспективах России всё более грозным и трагичным образом. С 1890 по 1900 год Россия постепенно сокращала разрыв в промышленном развитии с ведущими капиталистическими державами, но к началу Первой мировой войны этот разрыв уже увеличился! И если в 1870 году промышленное производство России по отношению к США составляло примерно одну шестую часть, то к 1913 году — лишь одну восьмую. Иными словами, за сорок три года «развития» отставаниеРоссии от США увеличилось на 33 %.
За сорок же три года существования советской Страны Добра — с 1917 по 1960 год, несмотря на разруху трёх войн, национальный доход СССР возросдо уровня в 58 % от национального дохода США (в 1986 году, на пике развития СССР, он составлял 66 % от американского).
Понимаю, что эти сведения могут многих любителей «демократического процесса» ошарашить, но тут уж я ничего поделать не могу — статистика хотя и относится ко второй по «точности» сфере деятельности человека после метеорологии, в интегральных цифрах всё же не врёт. К тому же у этого занятного феномена есть вполне убедительное материальное объяснение — кроме таких несомненных причин, как энтузиазм и умная работа масс и их руководителей.
Дело в том, что в период с 1870 по 1913 год внешний долг царской России лишь прогрессивно рос и на него нарастали проценты. Первая мировая война ситуацию усугубила — к 1917 году только краткосрочныевнешние долги равнялись трём довоенным годовым бюджетам. А ведь были же ещё и долговременные долговые обязательства. Если бы Россия оставалась привязанной к системе мирового капиталистического хозяйства, то её ждала бы печальная участь полуколонии.
А в период с 1917 по 1960 год внешний долг Советской России никогда не был значительным. Советский Союз брал, естественно, кредиты у западных стран, но никогда не залезал в долг так, чтобы западные кредиторы обретали не то что рычаги влияния на Россию, но не смели даже мечтать о временах, когда такое влияние может стать реальностью.
Вот и весь секрет деградации царской России и нарастающего отставания её от развитого мира в последний период её истории, и уверенного развития СССР, всё более быстро догоняющего Запад, в первый период его истории.
В 1957 году Советская Вселенная отметила сороковую годовщину со дня своего рождения. И вот теперь, обеспечив себе и внешний мир, и внутренние материальные условия для успешного развития, Россия, казалось бы, могла смотреть в будущее уверенно, увлечённо работать и петь весёлые песни.
Надо сказать, что она это тогда и делала!
И как делала!
В 1962 году Государственное научное издательство «Советская энциклопедия» предприняло издание первой советской Экономической энциклопедии в трёх томах. Это было чисто научное справочное издание, в котором нет места эмоциям, мнениям, аргументам, а есть лишь сведения, цифры и факты. Однако сама эта энциклопедия стала убедительным и весомым (даже по весу трёх томов) аргументом в пользу социализма как новой социально-экономической формации. В более чем 2000 статей Экономической энциклопедии разворачивалась строго документальная, статистически выверенная, внешне сухая, а по сути — волнующая и величественная картина многообразной материальной жизни Советской Вселенной. О достижениях Духа в этой Вселенной в томах энциклопедии не говорилось ничего — это было бы не по «профилю» издания. Однако само это издание стало одним из проявлений не только материальной, но и духовной жизни Страны Добра. Сегодня эту энциклопедию можно читать как позабытую поэму о тех славных годах, когда Советская Вселенная лишь расширялась, и её обитатели были уверены, что до счастья остался «всего лишь один поворот».
Первый том этого мощного документа давней эпохи снабжён двенадцатью скромно, но со вкусом оформленными диаграммами, иллюстрирующими различные стороны материального производства в СССР. На каждой диаграмме кривая роста неуклонно идёт в гору, резко взлетая вверх с рубежа 40–50-х годов. На каждой диаграмме, кроме одной, есть резкий провал вниз — с 1941 по 1945 год. Лишь на одной диаграмме кривая полностью положительная — темпы роста валовой продукции машиностроения и металлообработки в СССР всегда только возрастали, даже во время войны. Но это и понятно — война моторов каждый день требовала всё больше машин, приборов, военного металла…
Вот некоторые цифры, взятые из этих диаграмм.
Производство автомобилей в СССР:
1928 год — 800 штук;
1937 год — 199,9 тысячи штук;
1945 год — 74,7 тысячи штук;
1950 год — 362,9 тысячи штук;
1961 год — 555,1 тысячи штук.
Темпы роста валовой продукции машиностроения и металлообработки в СССР(1913 год = 1):
1928 год — 1,8;
1937 год — 20;
1940 год — 35;
1945 год — 45;
1950 год — 75;
1960 год — 300.
Добыча и производство газа в СССР(в миллиардах кубометров):
1913 год — 0,02;
1928 год — 0,3;
1940 год — 3,4;
1950 год — 6,2;
1960 год — 60,9.
Рост жилищного строительства в СССР. Ввод в действие жилых домов государственными и кооперативными предприятиями и организациями, без колхозов, а также городским населением(в среднем за год в миллионах м2общей площади):
1918–1928 годы — 3,9;
за довоенные пятилетки (1929 — июнь 1941) — 9,8;
с 1 июля 1941 до 1 января 1946 — 11,1;
четвёртая пятилетка — 20,6;
пятая пятилетка — 30,4;
1959–1961 — 81,2 миллиона м2 за год.
Даже во время войны СССР строил нового жилья больше, чем до войны. А к началу 60-х годов СССР вышел на первое место в мире по темпам роста жилищного строительства на душу населения!
В 1960 году мы строили 14 квартир на 1000 жителей,
ФРГ — 10,7 квартиры,
Швеция — 9,3;
США — 7,2;
Франция — 7,1;
Англия — 5,9 квартиры.
Производство консервов в СССР(в миллионах условных банок):
1913 год — 116;
1928 год — 125;
1940 год — 1113;
1945 год — 558;
1950 год — 1535;
1961 год — 5555!
Производство масла животного в СССР(без производства в хозяйствах населения, в тысячах тонн):
1913 год — 104;
1928 год — 82;
1932 год — 72;
1937 год — 185;.
1940 год — 226;
1945 год — 117;
1950 год — 336;
1961 год — 782.
За этой сухой статистикой — и эпопея подвигов в труде и на фронте, и трагедия разрухи, и драма реконструкции России. Причём даже из этой, далеко не полной, статистики видно, что у советского народа к началу 60-х годов были все основания надеяться в будущем лишь на счастье и на всё более умную и богатую жизнь.
Между прочим, для тех, кто любит обувать среднего жителя Российской империи в сапоги, сообщаю, что или они сами обуваютдругих — в лапти, или кто-то обуваетих, потому что в России в 1913 году производилось всего 60 миллионов пар кожаной обуви при населении более чем вдвое большем. То есть на одного жителя приходился в среднем всего один сапог, а не пара. Только к 1937 году средний житель СССР получил одну полную усреднённую пару, поскольку в том году было произведено 182,9 миллиона пар кожаной обуви — в среднем чуть более одной пары на душу населения.
В 1945 году производство упало до 63,1 миллиона пар, но к 1950 году поднялось до 203,0 миллиона пар. В 1961 году СССР произвёл уже 442,4 миллиона пар кожаной обуви.